Нож сновидений - Страница 220

220

Едва Эгвейн вошла, ее тут же заметила Николь и ткнула локтями своих соседок. По залу волной прокатилась тишина. Все головы были теперь обращены в сторону Эгвейн, которая шла по центральному проходу. Она не смотрела ни налево, ни направо.

На полпути к кухне одна невысокая и худенькая послушница с длинными темными волосами выставила ногу в подножке. Сумев удержать равновесие и не упасть плашмя на пол, Эгвейн спокойно повернулась к обидчице. Очередной бой. Внешне девочка походила на кайриэнку. Подойдя к ней поближе, Эгвейн точно могла сказать, что в скором времени ее отправят проходить испытание на Принятую, если только девчонка не наделает каких-нибудь ошибок. Но Башня имела обыкновение с корнем вырывать такие недостатки.

– Как тебя зовут? – спросила Эгвейн.

– Алвистере, – ответила девушка с акцентом, который подтвердил догадку о происхождении. – Зачем тебе знать? Пойдешь жаловаться Сильвиане? Это тебе не поможет. Все скажут, что ничего не видели.

– Очень жаль, Алвистере. Ты желаешь стать Айз Седай и поклясться больше никогда не лгать, но при этом хочешь, чтобы другие солгали ради тебя. Ты не видишь в этом некоторого противоречия?

Лицо Алвистере побагровело:

– Кто ты такая, чтобы читать мне нотации?

– Я – Престол Амерлин. Пусть я в плену, но я все еще Престол Амерлин.

Большие глаза Алвистере расширились. Послушницы принялись озадаченно перешептываться, а Эгвейн возобновила свой путь на кухню. Они не думали, что она продолжит заявлять о себе подобным образом, даже нося простое белое платье и засыпая среди них. Что ж, это заблуждение быстро улетучится из их юных голов.

Кухня была просторной, с высоким потолком и выложенным серыми плитками полом. Широкий очаг с вертелами для жарки мяса разожжен не был, но от железных печей и духовок шел такой жар, что Эгвейн в миг вспотела бы, не знай она способа, как с этим бороться. Раньше ей частенько приходилось работать на кухне, и теперь явно предстоит еще. К кухне примыкали три обеденных зала – помимо зала для послушниц, еще для Принятых и для Айз Седай. Взмыленная Госпожа Кухонь Ларас в безукоризненно чистом белоснежном переднике, из которого без труда можно сшить три платья для послушниц, сновала по кухне и помахивала, словно скипетром, длинной деревянной ложкой, раздавая указания поварам, их помощникам и поварятам, которые тут же бросались со всех ног их исполнять, словно по мановению королевы. А то и быстрее, чем для королевы. Вряд ли монаршая особа станет колошматить кого-нибудь скипетром за нерасторопность.

В основном, готовые блюда расставляли по подносам, – когда серебряным, когда деревянным, а иногда даже и позолоченным, – которые женщины уносили в сторону зала для Сестер. Причем уносили их не просто служанки в форменных платьях с Белым Пламенем Тар Валона на груди, а величавые матроны в отлично скроенных шерстяных нарядах, порой украшенных несложной вышивкой, – личные горничные Сестер, которым предстоял долгий путь наверх, туда, где располагались Айя.

Любая Айз Седай имеет право принимать пищу у себя в покоях, хотя, чаще всего, это подразумевало, что придется направлять, чтобы подогреть еду. Однако многие предпочитали обедать в компании. По крайней мере, так было раньше. И эта длинная вереница женщин с подносами, накрытыми салфеткой, – очередное доказательство того, что Белую Башню покрыла сеть трещин. Казалось, Эгвейн должна радоваться этому. Элайда стоит на поверхности, которая вот-вот рассыплется в прах. Но Башня – это дом. Так что все происходящее приносило только печаль. И гнев на Элайду. Ее стоит свергнуть только за то, что Красная натворила в Башне с тех пор, как получила посох и палантин!

Ларас встретила ее долгим взглядом, опустив подбородок вниз, от чего создавалось впечатление, что он у нее не один, а целых четыре, а затем продолжила орудовать ложкой, заглядывая поварам через плечо. Однажды эта женщина помогла бежать Суан и Лиане, так что ее привязанность Элайде едва ли можно назвать крепкой. Станет ли она помогать снова? Женщина изо всех сил старалась не смотреть в сторону Эгвейн. Одна из ее помощниц, улыбчивая женщина, только-только закончившая отращивать второй подбородок, по всей вероятности, не отличила Эгвейн от остальных послушниц и выдала ей поднос, на котором стояла большая кружка чая и тарелка с толстым ломтем хлеба, маслинами и рассыпчатым сыром. Взяв его, Эгвейн вернулась в обеденный зал.

Опять воцарилась тишина. Взоры девушек снова оказались устремлены на нее. Ну конечно. Все знали, что она была у Наставницы Послушниц. И поэтому хотели посмотреть, станет ли она есть стоя. Эгвейн очень хотелось сесть поаккуратнее, но она заставила себя опуститься на жесткую табуретку как обычно. От этого внизу спины начался новый приступ жжения. Не такой сильный, как раньше, но все же ощутимый, от чего Эгвейн поерзала, не успев ничего с собой поделать. Странно, но желания поморщиться или поежиться не было. Встать – другое дело, но не более того. Боль стала частью нее. Она приняла ее без борьбы. Она пыталась радостно приветствовать ее, но пока это выходило за пределы понимания.

Эгвейн отломила кусочек хлеба – значит, здесь в муке тоже есть долгоносики. Разговоры постепенно возобновлялись. Негромкие, потому что шуметь послушницам не разрешалось. Девушки, сидящие за тем же столом, что и она, тоже вернулись к беседе, но никто не приглашал ее присоединиться. Что ж, это очень хорошо. Она здесь не для того, чтобы заводить подруг среди послушниц. И не для того, чтобы ее считали одной из них. Нет. У нее совсем другая цель.

220