Нож сновидений - Страница 226

226

– Теперь я могу идти? – наконец спросила Эгвейн, спокойно промокая щеки платком, который уже окончательно промок. Вдохнуть боль. Впитать жар. – Я должна носить воду Красной Айя, и мне не хочется опаздывать.

Аделорна хмуро осмотрела свою щетку и положила ее на столик, который Эгвейн дважды переворачивала ударом ноги. Затем она все так же хмуро посмотрела на девушку, словно пытаясь взглядом проникнуть внутрь ее черепа.

– Мне бы очень хотелось, чтобы Кадсуане была сейчас в Башне, – проговорила она. – Думаю, она нашла бы на тебя управу. – В ее голосе сквозило уважение.

Этот день, в каком-то смысле, можно было назвать поворотным. Например, Сильвиана решила, что Эгвейн придется теперь Исцелять два раза в день.

– Такое ощущение, дитя, ты просто напрашиваешься на наказания. Это чистой воды упрямство, и я этого не потерплю. Ты должна взглянуть в глаза действительности. В следующий раз, когда ты попадешь ко мне, я пущу в ход уже ремень. – Наставница Послушниц задрала сорочку Эгвейн и вдруг застыла. – Ты улыбаешься? Я сказала что-нибудь смешное?

– Нет, просто мне в голову пришла забавная мысль, – ответила Эгвейн. – Вовсе не про вас.

Точно не про Сильвиану. Дело в том, что Эгвейн, наконец, поняла, как приветствовать боль. Она ведет войну, а не просто участвует в одной битве, и каждый раз, когда ее порют или отправляют к Сильвиане, она выигрывает битвы и отказывается отступать. Боль – это своеобразная почесть. Девушка брыкалась и выла как обычно, но уже после, вытирая слезы, она принялась тихонько напевать. Ведь принимать заслуженные почести приятно.

На второй день после пленения послушницы стали менять свое отношение к Эгвейн. Николь и Арейна, которую часто отправляли работать в конюшню, где ее и навещала Николь, – девушки были очень близкими подругами, что Эгвейн даже подозревала, что они делят одну постель, потому что всякий раз, когда они появлялись вместе, их головы едва не соприкасались, все это сопровождалось перешептыванием и таинственными улыбками, – так вот они распустили об Эгвейн массу былей и небылиц среди послушниц. Правды в этих историях было мало. В них Эгвейн представала некой смесью сразу всех легендарных Сестер, Бергитте Серебряный Лук и самой Амарезу, летящей на битву, вздымая над головой Меч Солнца. После этого половина послушниц начала испытывать перед ней благоговение, еще часть почему-то рассердились на нее, а еще часть просто стала презирать. Причем, что самое глупое, некоторые стали подражать ее поведению на занятиях, и только сеансы у Сильвианы положили этому конец. На третий день во время обеда почти две дюжины послушниц ели стоя, их лица буквально пылали от стыда. Среди них оказались Николь и, что еще удивительнее, Алвистере. К ужину их число уменьшилось до семи, а на четвертый день стояли только Николь и кайриэнка. После этого геройства сошли на нет.

Сначала Эгвейн думала, что девушек разозлит тот факт, что она не сдается, а их самих смогли сломить так быстро, но эффект оказался обратным. Число тех, кто злился или испытывал к ней презрение, сократилось, а уважение возросло. Однако никто не предпринимал попыток с ней подружиться. И это к лучшему. Пусть на ней сейчас надето белое платье, но она – Айз Седай, а сестре не пристало заводить дружбу с послушницами. Девочка может начать задирать нос, что повлечет за собой массу неприятностей для нее. Однако послушницы стали приходить к Эгвейн за советом, стали просить помочь с уроками. Первое время это были единицы, но их число росло день ото дня. Эгвейн всегда была готова помочь им учиться, придать девушкам уверенности в своих силах, или же наоборот – напомнить, что осторожность превыше всего, или просто терпеливо провести их шаг за шагом через сложное плетение, которое представлялось им трудным. Послушницам запрещалось направлять без присмотра со стороны Айз Седай или Принятой, однако все, конечно же, тайно пытались что-то изобразить. Эгвейн же уже была сестрой. Она соглашалась помогать им только поодиночке. Слухи о том, что послушницы собираются у нее группами, наверняка дойдут до вышестоящих инстанций, и в кабинете Сильвианы окажется не только она. Эгвейн была готова посещать Наставницу Послушниц столько раз, сколько потребуется, но не желала втягивать в это других. А что же до советов… Послушниц держали вдали от мужчин, так что советы были просты. Хотя отношения между близкими подругами зачастую не уступают по накалу страстей тем, что завязываются между мужчинами и женщинами.

Однажды, возвращаясь после очередного визита к Сильвиане, Эгвейн случайно услышала, как Николь разговаривает с двумя послушницами, которым было лет по пятнадцать-шестнадцать.

Эгвейн уже позабыла те времена, когда была столь юной. Такое ощущение, что с тех пор прошла целая жизнь. Мара была уроженкой Муранди, невысокой, с озорными голубыми глазами, а Намене – стройной доманийкой, которая постоянно хихикала.

– А вы спросите у Матери, – говорила Николь. Некоторые послушницы обращались к ней таким образом, но так, чтобы никто из тех, кто не носит белое, не мог услышать. Пусть они порой совершают глупости, но тут им хватило сообразительности. – Она всегда готова дать совет.

Намене нервно захихикала и покачала головой:

– Мне не хочется ее беспокоить.

– А кроме того, – живо заметила Мара, – поговаривают, что она всем дает один и тот же совет.

– Но это хороший совет, – Николь подняла руку и принялась загибать пальцы. – Слушайтесь Айз Седай. Слушайтесь Принятых. Упорно трудитесь. Трудитесь еще упорнее.

Заскользив по коридору в свою комнату, Эгвейн улыбнулась. Будучи Амирлин, ей не удалось заставить Николь вести себя как следует, но теперь, когда на ней платье послушницы, все сложилось иначе. Занятно.

226