Нож сновидений - Страница 146

146

– Сейчас мы обогреем и высушим вас обеих, миледи, и облачим во что-нибудь подобающее для встречи с наемниками. Красный шелк с огневиками по вороту должен произвести на них должное впечатление. Вам пора поесть. И не стоит говорить мне, что вы уже ели. Нарис, сходи на кухню за едой для Леди Илэйн и Леди Авиенды.

Авиенда забавно фыркнула, хотя уже достаточно давно смирилась с обращением «леди». И правильно сделала, потому что в таких делах перечить Эссанде бесполезно. Со слугами всегда так: есть то, что ты приказываешь, и есть то, что ты терпишь.

Нарис скорчила гримаску, почему-то вдохнула и сделала реверанс перед Эссанде и еще один, чуть пониже, перед Илэйн – девушки испытывали перед пожилой матроной не меньшее благоговение, чем перед Дочерью-Наследницей Андора, – затем подобрала юбки и выскользнула в коридор.

Илэйн тоже поморщилась. Значит, телохранительницы доложили Эссанде и о наемниках. И о том, что она не ела. Илэйн терпеть не могла, когда шушукаются у нее за спиной. Неужели это все пресловутые перепады настроения? Раньше как-то ее не очень расстраивало то, что горничная заранее знала, какое платье достать, или то, что кто-то предвидел, что госпожа будет голодна, и посылал за едой без официального приказа. Прислуга постоянно общается между собой – а точнее, беспрестанно сплетничает, но от этого никуда не денешься – и передает сведения, которые помогут им угодить хозяйке. Если это хорошая прислуга. А Эссанде – отменная горничная. Но как это раздражает! И особенно раздражает то, что само по себе это раздражение лишено всякого смысла!

Илэйн позволила Эссанде отвести их с Авиендой в гардеробную, Сефани поспешила следом. К этому моменту Илэйн чувствовала себя абсолютно несчастной, мокрой и продрогшей. Не стоит даже упоминать, что она дулась на Бергитте за то, что та взяла и ушла, еще ей было неуютно оттого, что она умудрилась заблудиться в месте, где выросла, и мысль о том, что даже телохранительницы обсуждают ее у нее за спиной, повергала Илэйн в мрачные раздумья. По правде говоря, быть несчастнее она просто не может.

Тем не менее Эссанде быстро помогла ей избавиться от мокрой одежды и завернула ее в теплое большое белое полотенце, подогретое на специальной стойке у широкого мраморного камина в дальнем конце комнаты. Это возымело успокаивающий эффект. Теперь и огонь в очаге не казался таким уж маленьким, и в комнате стало почти что жарко. Гостеприимное тепло обволакивало тело и изгоняло дрожь. Эссанде высушила волосы Илэйн полотенцем, а Сефани проделала ту же процедуру с Авиендой, чем, несмотря на то что это был далеко не первый раз, доставила сестре пару неприятных минут. По ночам они часто расчесывали волосы друг другу, но такая простая услуга от горничной вызвала румянец на загорелых щеках Авиенды.

Когда Сефани открыла один из платяных шкафов, выстроившихся вдоль стен, Авиенда тяжело вздохнула. Она едва придерживала полотенце, обмотанное вокруг тела, – ее смущало, когда другая женщина сушит ей волосы, а вот нагота не вызывала никакого стыда. Полотенце поменьше было обернуто у нее вокруг головы.

– Ты считаешь, Илэйн, что мне следует надеть на встречу с наемниками мокроземское платье? – Авиенда произнесла это без особого восторга. Эссанде улыбнулась. Она любила одевать Авиенду в шелка.

Илэйн подавила собственную улыбку – это не так-то просто, когда хочешь расхохотаться. Ее сестра не переставала делать вид, что презирает шелка, но редко упускала возможность их поносить.

– Если, конечно, ты сможешь это вытерпеть, – серьезно ответила она, осторожно поддергивая собственное полотенце. Эссанде видела ее голой каждый день, и Сефани тоже, но ничто не должно происходить без причины. – Это для вящего эффекта, мы обе должны ошеломить их. Ведь ты не будешь очень возражать?

Но Авиенда уже была возле шкафа, ее полотенце сползло, но его хозяйка как ни в чем не бывало перебирала содержимое. В одном платяном шкафу хранилось несколько айильских нарядов, но Тайлин перед их отъездом из Эбу Дара подарила ей целые сундуки прекрасно скроенных шелковых и шерстяных платьев, которые теперь занимали четверть резных шкафов.

Краткая вспышка веселья изгнала из Илэйн всякое желание спорить с окружающими по любому поводу, так что она безропотно позволила Эссанде одеть ее в красный шелк с огневиками размером с сустав пальца, пущенными вдоль высокого ворота платья. Такой наряд, безусловно, производил впечатление и не требовал других украшений, хотя кольцо Великого Змея на ее правой руке само по себе было куда более веским аргументом, чем любая драгоценность. У седой женщины рука была легкой, и все же Илэйн поморщилась, когда та начала застегивать ряды крошечных пуговок на спине, стягивая ее чувствительную грудь узким корсажем. Все твердили, что она будет набухать все больше и больше, но вот никак не могли прийти к общему мнению насчет продолжительности этой пытки.

О, как бы ей хотелось, чтобы Ранд был рядом, в полной мере прочувствовал все это через узы. Это отучило бы его так небрежно относиться к зачатию ребенка. Она, конечно, могла бы выпить настой сердцелиста, перед тем как провести с ним ночь… Илэйн решительно прогнала эту мысль. Во всем виноват Ранд, и все тут!

Авиенда выбрала синее платье – она часто останавливала свой выбор на этом цвете – с рядами мелкого жемчуга по лифу. По эбударийским меркам декольте на нем было весьма скромным, однако вырез оставлял открытой ложбинку между грудей. Редко какие платья, сшитые в Эбу Даре, ее скрывали. Пока Сефани занималась пуговицами, Авиенда увлеченно играла вещицей, которую извлекла из поясного кошеля, – маленьким кинжалом с рукояткой из оленьего рога, увитой золотой проволокой. Это был тер’ангриал, хотя Илэйн так и не успела понять его назначение, до того как беременность прервала ее исследования. Тогда она не знала, что он у ее сестры. Когда Авиенда смотрела на вещицу, ее глаза мечтательно туманились.

146