Нож сновидений - Страница 174

174

Но взгляд Лойала тут же скользнул мимо матери и Старейшины Хамана ко второму камину, где свои юбки сушила маленькая и казавшаяся почти хрупкой Эрит. Аккуратный ротик, короткий, приятно скругленный носик, глаза цвета зрелого стручка серебряных колокольчиков. Да что там! Она была прекрасна! А ее ушки, виднеющиеся из-под волны блестящих черных волос, ниспадавших на спину… Кругленькие и пухленькие, с пушистыми кисточками на концах, которые на вид казались мягче пуха одуванчика… О, это самые роскошные ушки, которые Лойалу когда-либо доводилось видеть. Но он, конечно, не настолько бестактен, чтобы заявлять об этом вслух. Девушка загадочно улыбнулась ему, и уши Лойала задрожали от смущения. Нет, не может же она знать, о чем он думает. Или может? Ранд утверждал, что женщины иногда умеют читать мысли, но он имел в виду человеческих женщин.

– Вот ты где, – сказала мать, уперев в бока кулаки. Она-то как раз не улыбалась. Брови нахмурены, губы поджаты. Если матушка в таком настроении, значит, промокла она насквозь. – Признаюсь, ты устроил нам веселенькую гонку, но теперь ты у меня в руках, и я позволю тебе снова удрать. Что это у тебя на губе? И на подбородке! Ты пойдешь и сейчас же все сбреешь. И не смей гримасничать, Сын Лойал.

Встревожено теребя губу, он попытался сохранить невозмутимое выражение лица – когда мать обращается к тебе «сын», ничего хорошего это не предвещает, – но не слишком удачно. Он очень хотел отпустить усы и бороду. И пусть кое-кто считает это излишним, учитывая его юный возраст, все равно…

– Веселенькая, ничего не скажешь, – сухо подтвердил Старейшина Хаман, водворяя топор на место. Он-то как раз мог похвастаться внушительными седыми усами, свисавшими ниже подбородка, и длинной узкой бородкой, спускающейся на грудь. Правда, ему уже больше трехсот лет, но все равно это несправедливо. – Действительно веселенькая. Сначала мы отправились в Кайриэн, услышав, что ты там, но тебя там уже не оказалось. Тогда, после остановки в стеддинге Тсофу, мы двинулись в Кэймлин, где юный ал’Тор сообщил нам, что ты теперь в Двуречье, и великодушно взял нас с собой туда. Но тебя там снова не оказалось. Выяснилось, что ты уже Кэймлине! – Его брови готовы были соскочить со лба. – Мне уже стало казаться, что мы играем в прятки.

– Люди в Эмондовом Лугу рассказали нам, какой ты герой, – проговорила Эрит, ее звонкий голосок звучал подобно музыке. Ее руки теребили ткань юбки, а ушки подрагивали от восторга, – казалось, она вот-вот запрыгает. – Они рассказали нам, как ты сражался с троллоками и Мурдаалами и как в одиночку отправился запечатывать врата Манетерена, чтобы пресечь проникновение Тьмы в наш мир.

– Я был не один, – замахал руками Лойал. Он боялся, что его уши сейчас отделятся от головы и взлетят, так сильно они трепетали от смущения. – Со мной был Гаул. Мы сделали это вместе. Я бы не смог подобраться к вратам без Гаула.

Эрит сморщила свой чудесный носик, отметая все его возражения.

А матушка фыркнула. Ее уши стояли торчком от отвращения:

– Это все глупость. Все эти битвы. Ты подвергаешь себя опасности! Это азарт и ничего больше! Чистой воды глупость, и я положу этому конец.

Старейшина Хаман хмыкнул, раздраженно дернув ушами, и сцепил руки за спиной. Он не любил, когда его перебивали:

– Поэтому мы вернулись в Кэймлин и обнаружили, что тебя там нет, после чего снова двинулись Кайриэн, и снова тот же результат.

– И в Кайриэне ты снова испытывал судьбу, – опять встряла мать, грозя Лойалу пальцем. – У тебя что, нет ни капли здравого смысла?

– Аийл сказали, что ты храбро повел себя у Колодцев Дюмай, – застенчиво прошептала Эрит, глядя на него сквозь длинные ресницы. Лойал сглотнул. От такого взгляда в горле появился комок. Он понимал, что ему следует отвести глаза, но как можно трезво рассуждать, когда она так смотрит?!

– В Кайриэне твоя матушка решила, что не может больше держаться вдали от Великого Пня, хотя я не совсем понимаю, почему. Вряд ли они смогут принять хоть какое-то решение в ближайшие год-два. Так что мы вернулись в стеддинг Шангтай, в надежде, что отыщем тебя позже, – Старейшина Хаман произнес все это очень быстро, подозрительно поглядывая на двух женщин, словно опасаясь, что они снова его перебьют. Его усы и бородка сердито топорщились.

Мать Лойала снова фыркнула, на сей раз куда более резко:

– Я собираюсь привести всех к принятию решения быстро – за месяц или два, иначе не стала бы прерывать поиски Лойала даже ненадолго. Теперь же, когда я его, наконец, нашла, мы можем покончить со всем этим и отправляться в путь без промедления. – Она заметила, что Старейшина Хаман нахмурился, а его уши стали отклоняться назад, и сбавила тон. Как ни крути, он все-таки Старейшина. – Прошу прощения, Старейшина Хаман. Я хотела сказать, вы не против исполнить обряд?

– Думаю, я вовсе не против, Коврил, – мягко откликнулся тот. Слишком мягко. Лойал знал: если учитель говорит таким мягким и вкрадчивым голосом и при этом прижимает уши назад, то его ученик сделал какой-то крайне неверный шаг. В такие моменты Старейшина Хаман имел привычку швыряться мелом в проштрафившихся студентов. – Раз уж я оставил моих учеников, не говоря уже о выступлении перед Великим Пнем, и именно ради этого согласился участвовать в этой безумной гонке, то я, действительно, совсем не против. Эрит, ты еще так молода.

– Ей уже больше восьмидесяти. Этого достаточно для замужества, – отрезала мать Лойала, сложив руки на груди. Ее уши дрожали от нетерпения. – Мы с ее матерью заключили соглашение. Вы сами засвидетельствовали наши подписи под договором о помолвке и о величине приданого Лойала.

174